Как-то я тут в гостях засиделся. Водочка закончилась уже, а я всё сижу и сижу, как дурак набитый. Чего уж там замешкался и сам не знаю. А только дошло до того, что начинают меня чаем угощать:
- Давай что ли, - говорят, - пропустим пару чашечек. А то чай у нас особенный! На траве настоянный, вроде как «народное средство»!
Вот тут-то я и обомлел…
Я как услышал про «народное средство», так и обмер прямо!..
Ей-ей, кусок в горле так и заклинился!..
А я тебе сейчас расскажу! Я же тебе не рассказывал? Нет? Вот сейчас и расскажу, чтобы и ты случайно не вляпался.
Помнишь, как с водкой хреново было? Ведь, совсем не было ее, родимой. Не было! Денежки у людей были, а водки-то в магазинах не было. Клянусь дачей соседа!
А у меня еще и денег не было. Такая вот ситуация - жизненная.
И тут закатывается ко мне Румяный. Встал в дверях и улыбается. И сияет весь, как начищенный сапог!
-Что же ты, - спрашиваю, - лучезаришься? Десять копеек нашел?
-Халтурка есть! – Отвечает: - Работенка нам с тобой подвернулась! Забор надо бабке одной поправить. В деревне Бужаниново. Это двадцать минут электричкой. Обещает бабка наличными заплатить. Причем, деньгами. Давай, что ли, поднимем уровень жизненного благосостояния?
А уровень поднимать надо... Долгов у соседей назанимаешь, и отдавать-то, понимаешь, нечем! Водишься, как подпольщик, какой, - прячешься. Убогая жизнь получается на конспирации. Надоело, знаете хорониться. Нету жизненного счастья!..
А Румяный он потому, что лицо немного подгорелое. То есть, зажаренное слегка лицо. Реснички там, нос, щёки... Раздувал он как-то, спьяну, костерок “на шашлыках”. О-очень он уж усердствовал! И, от излишка кислорода, лишился сознания. Ну, и ткнулся в него, в костерок-то... И полежал, как будто, недолго, а подрумянился…
С тех пор шашлык никогда не кушает. У меня, говорит, шашлык теперь отвергается. Организм артачится. И работать не могу.
Ну, это понятно.
И вот я, Румяный и ещё один студент, лет пятидесяти, взялись поправлять этот заборец. Это в деревне Бужаниново, что Загорского района. У бабки Матрены. Ста-арая такая старушенция, почти древняя.
Румяный, конечно, приврал. Загнул, что бабка сквитается деньгами. Согласна только самогоном. (То-то он так искрился)!
Выставила нам эта бабка Матрёна бутыль отменной самогонки. Распрекрасной! Закуски, правда, почти никакой не дала. Экономила, что ли?
И вот выправляем мы этот забор, а только забор попался нехороший. Дрянь забор! Несговорчивый такой попался, зараза!.. Колотим, колотим... Бьём, бьём... А толку чуть! Всё здоровье истрепалось, знаете, - закуски-то нету! Половину уже выпили, а дело не идет. Глянули мы на этот забор, а заборчик-то до самого лесу…Господи, да ещё и обратно!..
Уставшие мы стали, изможденные...
-Иди, - говорим студенту, - пусть нам бабка Матрена добавку пожалует, а то мы совсем как-то из сил выбились. Пусть, - говорим, - за сложность труда еды нам поднакинет.
А студент - это который хромает и в очках. В четырёх институтах учился, - ни один не закончил. Потому образование тоже припадает. Но читать-писать умеет. А как же! Причем, читает достаточно бегло...
И вот выдвинулся наш студент до бабки Матрёны:
-Извините, - говорит, - за беспокойство! А не могли бы вы учинить аудиенцию на предмет закуски какой? А то, - говорит, - совсем уж из сил выбимшись, а кормежки никакой нету. Я, - говорит, - уже чувствую прискорбный факт умственной отсталости. Явно, по причине желудочной недостаточности! Давайте, что - ли утрясём это дело, а? Урегулируем, как-то?..
Но бабка несговорчивая попалась, прижимистая. Ни в какую!
- Нету, - отвечает, - ничего! Не держу у себя никакой такой кормёжки!
А сама каждый наш глоток калькулирует и с забором сверяется. И взгляд зловредный такой, порицающий. Того и гляди столовым прибором прирежет.
Тогда уж Румяный начинает наступать на неё и говорит тут:
-Войди, бабуся, в положение, - говорит, - нельзя же просто так самогон лопать. Это же не святая водичка! Хоть корочкой сухой поделись. Нельзя же! Боюсь, - сообщает, - как бы опять рылом в костерок, какой, не вкатиться... Ведь, последнюю рожу спалю себе. Неинтересно!
Вздыхает тут бабка тяжело, головой покачивает, и мыслит, наверное, что нету от нас никакого проку, одна суета...
- Имеются в наличии у меня, - извещает, - каравайчики с добавкой травы заговорной... Для себя пеку, стараюсь. По причине глубокой старости... Для ослабления своей пищи. Не повредить бы вас разжижением, а? Ведь «народное средство»! А то хватайте, - говорит, - поглощайте.
А мы и рады, дураки! Ладно, думаем, придумывай себе, скряга, - с самогонкой-то чего нам будет? Небось, обезвредится градусом. Ха!
Ну и сидим себе, наворачиваем эту бабкину стряпню, за милую душу!
Допили мы эту былинную бутыль самогонную, спели песню, а тут и природа смеркаться начала. Пора уже до дому. А чего там не поправили, так это потом как-нибудь... Потом!
Уселись мы в электричку и едем. Весело едем.
И вот едем мы в этой электричке и всё бы хорошо... А только чувствую, - снизу меня подпирает. И строго так, подпирает, обстоятельно... Гляжу на дружков - Точно! – морды напряженные. Пунцовые, прямо, морды! Сидят губы закусывают. И взгляд такой... Во внутрь!
А тут платформа какого-то километра... Остановка, то есть.
И мы гурьбой!..
И сквозь людей!..
И выдираемся мы на эту платформу!..
И вниз!..
И по кустам!..
И, извините, за пикантную подробность, а только такой нас ураган прошиб свирепый... О - о - о! То хлещет, то стегает! Откуда столько?! Мы столько не ели!!!
Ведь с лица спали... Друг дружку не узнаем – исхудали. А движение пищи с проходящих электричек прослушивается…
Ай, да заговорная трава! Ай, да «народное средство»!
Вот так вдоль кустов и пробирались до самой ночи. Не то, что в транспорт какой втиснуться, - штаны надеть опасались. В руках штанишечки домой принесли...
Вот какую пикантную сценку устроила нам эта бабка Матрёна. Даже не сценку, а целый аттракцион.
А ты говоришь слабые они, эти средства. Ага, слабые!.. Ничего себе! Я тебе так скажу: осторожнее надо быть с этими «народными средствами». Ох, осторожнее!
Так что уж, я лучше водочку. Тем более что без чая-то и прожить можно…