Мы двигались молча по русской земле,
Кто проще – пешком, кто важнее – в седле.
Да тут и не важно: пешком, на коне,
Коль сбились с пути, заблудились вконец.
По счастью, навстречу из леса дрова
Вёз местный крестьянин, Сусанин Иван.
Он пел, озирая леса и жнивьё:
«Болото, болото, болото моё».

К нему подошли, вразнобой говоря,
Что нового русского ищем царя,
Что сбились, похоже, немного с пути,
Что нужен нам тот, кто помог бы дойти.
Помедлив, сказал он: «Имейте в виду,
А ну, как в болото я вас заведу?
Шуткую! Помочь вам сочту я за честь,
Болот, просто, много в окрестностях есть».

Пошли мы, пытаясь уйти поскорей
Из леса, болота, от хищных зверей,
Мы шли, повторяя шаги мужика,
И с кочки на кочку устали скакать.
Ему, мужику, было всё нипочём,
Он песней бесхитростной был увлечён,
Он пел, разгоняя лесное зверьё:
«Болото, болото, болото моё».

«Скажи-ка, Сусанин, покуда ты жив,
Зачем по болотам маршрут наш лежит.
Видать по всему, мы надеялись зря
На то, что проводишь ты нас до царя».
Он лыбился в бороду, мерзкий козёл,
Ведь он не шутил, нас в болото завёл.
За это пустили ему пулю в лоб,
И только успел прошептать он: «Болó…»

Сусанина лоб пусть отныне с дырой,
Зато на Руси появился герой.
Отряд не заметил, что мёртв проводник:
За время хождений к болоту привык.
В болоте у нас продолжается жизнь,
Не надо о жизни в болоте тужить.
С тех пор пребываем мы там и поём:
«Болото, болото, болото моё».