Воскресный вечер. На кухне – гора немытой посуды, жена с дочкой готовят уроки, заданные в детском садике. Я, маясь от безделья, спрашиваю:
— Может быть, я с Настей задания поделаю, а ты пойдёшь посуду мыть?
— Не надо ребёнка дёргать, у нас с ней уже всё нормально получается.
— В смысле – "иди и сам мой посуду"?
— Ну, если тебе заняться нечем…
Поплёлся я на кухню. В итоге родился такой экспромт в стиле кочетковской «Баллады о прокуренном вагоне»:
— Когда тебе заняться нечем,
Любимый мой, в воскресный вечер,
Когда тебе заняться нечем,
Иди скорей посуду мыть.
Она лежит уже повсюду,
Иди, помой её, любимый!
Она лежит уже повсюду,
Её давно пора помыть!
— Но если я безвестно кану –
Короткий свет луча дневного, –
В горе кастрюль, среди тарелок,
Погрязну в Фэйри молодым?
— Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь с намыленною губкой,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь с намыленною губкой,
Он полуплакал, полуспал,
Когда бокал хрустальный, хрупкий
Вдруг изогнулся страшным креном,
Потом второй такой же хрупкий
Из скользких рук его упал.
Нечеловеческая сила,
На малой кухне всё калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
На пол просыпанная греча,
И никого не защитила
Рука, ловящая вдали.
Посудою не зарастайте!
Посудою не зарастайте!
Посудою не зарастайте!
Помойте сразу, ё-моё!
И крикнуть: «К счастью!» успевайте,
И крикнуть: «К счастью!» успевайте,
И крикнуть: «К счастью!» успевайте,
Когда уроните её!