Спит тайга под метелью холодною,
Снег сверкает как чьи-то глаза.
И волчицу в любви одинокую,
Выдаёт от мороза слеза.
В наших душах законы не писаны,
А любовь не слабее клыка.
И волчица хоть узы не связаны,
Против шерсти погладит волка.
На остывших глазах отмороженных,
Пробудилась большая луна.
И над бездной от чувств растревоженных,
Прокатилась слезою волна.
ПР. На соседнем столике пачка сигарет.
У графина с выпивкой стыл сухой омлет.
Саксофон затяжками мерил тишину.
И в графине с водочкой создавал волну.
Время быть любимою, кончалась вражда,
И волчицу битую привела нужда.
Два фужера полные с водкою стоять,
Знаки перемирия что-то говорят.
Чувства её верные а гадать враньё,
Он остался в битве жив только для неё.
Волк спешит на стрелочку с раной не пустяк,
В городское логово старенький кабак
У матёрых без рода и племени,
Для любви нет особых причин.
В диком сердце на чувства нет времени,
И в прицеле всегда он один.
Шкура дыбом всклокочена в ярости,
То что сердцу он дал полюбить.
А волчица играет для праздности,
Чтоб друг друга клыком не убить..
Одинокая песня под звёздами,
Прозвучит в честь свободы волка.
И два волка с влюблёнными грёзами,
Разбегутся с оскалом клыка.
ПР. На соседнем столике пачка сигарет,
У графина с выпивкой стыл сухой омлет.
Саксофон затяжками мерил тишину,
И в графине с водочкой создавал волну.
Время быть любимою кончалась вражда,
И волчицу битую привела нужда.
Два фужера с водкою полные стоять,
Знаки перемирия что-то говорят.
Чувства её верные а гадать враньё,
Он остался в битве жив только для неё.
Волк спешит на стрелочку с раной не пустяк,
В городское логово старенький кабак.