В Барнауле осенью грядут выборы в местную думу.
       Партия власти наскребла по сусекам всех, кого могла,
       кто еще остался неодепутачен после прошлых
       выборов...


...Ушел Мальчиш. Лег спать. Но не спится ему – ну, никак не засыпается.

Вдруг слышит он на улице топот, у окон – стук. Глянул Мальчиш-Нашиш, и видит он: стоит у окна всадник. Конь – вороной, сабля – светлая, папаха – серая, а во лбу медведь горит.

– Эй, вставайте! – крикнул всадник. – Пришла беда, откуда не ждали. Пора в госдуму Наших выбирать.

Так сказал эти тревожные слова беломедвежий всадник и умчался прочь. А отец Мальчиша подошел к стене, открыл сейф, достал евро и сказал:

– Что же, – говорит старшему сыну, – я рожь густо сеял – видно, убирать тебе много придется. Что же, – говорит он Мальчишу, – я жизнь круто прожил, и пожить за меня спокойно, видно, тебе, Мальчиш, придется.

Так сказал он, крепко поцеловал Мальчиша и ушел. А много ему расцеловываться некогда было, потому что теперь уже всем и видно и слышно было как по радио и телевизору буржуинские кандидаты песни поют.

День проходит, два проходит. Вдруг слышит он на улице топот, у окошка – стук. Выглянул Мальчиш: стоит у окна тот же всадник. Только конь худой да усталый, только сабля погнутая, темная, только папаха простреленная, медведь разрубленный, а голова повязанная.

– Эй, вставайте! – крикнул всадник. – Было полбеды, а теперь кругом беда. В крайсовет выборы. Много буржуинов, да мало наших. В электоральном поле бабки тучами, по избирателям подкуп тысячами. Эй, вставайте, давайте подмогу!

Встал тогда старший брат, достал доллары и сказал Мальчишу:

– Прощай, Мальчиш... Остаешься ты один... Щи в котле, каравай на столе, вода в ключах, а голова на плечах... Живи, как сумеешь, а меня не дожидайся.

Вот приходит вечер, и лег Мальчиш спать. Но не спится Мальчишу – ну, какой тут сон?

Вдруг он слышит на улице шаги, у окошка – шорох. Глянул Мальчиш и видит: стоит у окна все тот же человек. Тот, да не тот: и коня нет – пропал конь, и сабли нет – сломалась сабля, и папахи нет – слетела папаха, да и сам-то стоит – шатается.

– Эй, вставайте! – закричал он в последний раз. – И бабло есть, да кандидаты повыбраны. И административный ресурс есть, да бойцов мало. И помощь близка, да силы нету. Эй, вставайте, кто еще остался! Выборы в гордуму! Только бы нам ночь простоять да день продержаться.

Глянул Мальчиш-Нашиш на улицу: пустая улица. Не хлопают ставни, не скрипят ворота – некому вставать. И отцы ушли, и братья ушли – никого не осталось.

Только видит Мальчиш, что вышел из ворот один старый дед во сто лет. Хотел дед пачку рублей поднять, да такой он старый, что не поднимет. Хотел дед по телефону кому надо звякнуть, да такой он слабый, что не поднимет трубку. Сел тогда дед на завалинку, опустил голову и заплакал.

Больно тогда Мальчишу стало. Выскочил тогда Мальчиш-Нашиш на улицу и громко-громко крикнул:

– Эй же, вы, мальчиши, мальчиши-малыши! Или нам, мальчишам, только в палки играть да в скакалки скакать? И отцы ушли, и братья ушли. Или нам, мальчишам, сидеть дожидаться, чтоб буржуины пришли и забрали город в свое проклятое буржуинство?

Как услышали такие слова мальчиши-малыши, как заорут они на все голоса! Кто в дверь выбегает, кто в окно вылезает, кто через плетень скачет.

Вот так партия набирала кандидатов на городские выборы...