Ворам-убийцам аз воздам.
Я был престрогий судия.
Не всяк из них томится там,
Где должен быть, увы, и я.

Гореть в аду ли или в пекле, -
Какая разница судье?
За то, что совесть сунул в петлю,
Пока признателен судьбе.

Не испугавшись приговора,
Она смолчала. Я дрожал.
Лиха беда своим началом.
Язык – отравленный кинжал.

Я успокаивал как мог
Словесным ядом свои нервы.
Смотрел с банкноты новый бог
И шелестел, что я не первый.

Потом чеканил приговоры.
Мне много кто ещё мешал.
Не всех отправил за заборы.
Ещё артачилась душа.

Её пришлось сначала высечь,
Чтоб смирной бесу запродать.
Я даже сбавил пару тысяч,
Но он не стал такую брать.

Убыток впрямь был невелик, -
Душой и я не дорожил.
Зато не рвал пупа и жил,
А мир вокруг и так двулик.

С воров монету ловко стриг,
А чернь вдевал в ярмо закона.
Одни молились на постриг.
Вторые – только на икону.

Я богател и вышел в люди.
Мы так привыкли называться.
От них немного и убудет.
Вот путь к успеху, если вкратце.