16
Гречкин не ошибся: действительно, начиналось самое интересное. По пути то тут, то там начали появляться селяне, которых участковый отправил прочь от болота, в деревню. Увидев автоматчиков, Варвару и окровавленного председателя, жители Сосунков сочли целесообразным не разбредаться по домам, а повернуть обратно. Во-первых, любопытно, что за оказия такая; во-вторых, Андрей Иванович на селе каким-никаким авторитетом пользовался, и позволять вот так за здорово живешь избивать его при свете дня селяне посчитали делом непозволительным. Попытались было заговорить с ребятами в камуфляжной форме. Бесполезно – «молчание ягнят». Народ пребывал в недоумении. Особенно смущало присутствие районного начальника Бабца Павла Сергеевича. «Начальству – оно виднее, кому морду бить, кого по лесу водить», – рассуждали сосунковцы.
Тем не менее гул недовольства в толпе нарастал. Кое-кто из мужиков предложил сбегать в деревню за охотничьими ружьями. Идея понравилась.
Николай Хромой попытался заговорить с заместителем главы района Бабцом.
– Павел Сергеевич, а за что вы так председателя нашего? Провинился шибко? Так давайте разберемся без рукоприкладства. А может, оговорил кто его, может, он не виноват?
– Отстань, Семен.
– Я Николай.
– Конечно, Николай, как это я забыл? Ты, Николай, в государственные дела не лезь. Не твоего ума дело туда лезть. Нос можно прищемить. Лучше скажи, чего вы здесь всей толпой собрались. Хороводы водите? Так рабочий день сегодня, не до хороводов.
Бабец говорил, а сам все посматривал на Сержа. Видно, опасался, что тот даст команду бойцам открыть огонь.
«Положит тут всех в темном лесу; сам отмажется, а меня за решетку упрячут», – рассуждал Павел Сергеевич. Самому Бабцу не раз приходилось заниматься операциями по доставке золота. Таких «мероприятий» уже было проведено несколько, но на этот раз – сплошной кавардак. А насчет Сержа он скорее был не прав, чем прав. Серж растерялся и, похоже, испугался. Людей становилось все больше, они неведомо откуда появлялись и, по-видимому, не собирались исчезать обратно. Юдин же явно терял контроль над ситуацией и был способен только испуганно озираться. «Эти люди – на вид, обыкновенные крестьяне, «быдляк» – они могут помешать, – читалось в его мышиных глазах. – Их слишком много. Если навалятся гуртом – сомнут всех, и автоматы не помогут».
Серж любил попсиховать и удовлетворить свои садистские наклонности, когда сила была явно на его стороне, но сейчас случай выпадал не тот.
– Бабец, посоветуй, как толпу разогнать?
– Пусть себе идут, – ответил Бабец, – народ в деревне смирный.
– Какие у них противные, тупые рожи. Если выстрелить вверх для острастки, они, наверное, даже не поймут, что их пугают, – сделал умозаключение Юдин.
Было о чем подумать и председателю. Только не думалось – видно, крепко по зубам дали. Глядя на шишкастый затылок Сержа, Водолеев предавался мечтам. В этих мечтах он отрывал голову господину Юдину, и это у него получалось довольно ловко и с превеликим удовольствием.
Тут Варвара увидела сквозь деревья своего непутевого, но любимого сына Борю, который стоял рядом с деревенским участковым и вроде чего-то говорил, наверное, очередную ерунду. Умных речей от Бори отродясь не слыхивали. За то его и прозвали Мухой.
– Сынок! Родной! Живой! – истошным голосом закричала женщина и, растолкав автоматчиков, бросилась к нему.
Один из бойцов, который отзывался на Юру, спросил у Бабца:
– Дать предупредительный? Возьмем на испуг? А можно и завалить тетку. Как два пальца…
Бабец с опаской глянул на толпу людей.
– Дурак ты.
Юра не обиделся. Лишь пожал плечами:
– Вы начальник, вам видней.
А Боря Елкин пытался вырваться из крепких материнских объятий, что не очень-то у него получалось.
– Мам, да ты что? Люди же смотрят, – шептал он, пытаясь урезонить Варвару.
Сосунковцы столпились в стороне и молча ждали развертывания событий. Наступил момент истины.
Инициативу взял на себя Бабец как самый трезвомыслящий. Капитана милиции Гречкина он знал давно и потому мог общаться с тем довольно непринужденно.
– Петр Алексеевич, уж кого рад видеть, так это тебя. Надо же, в какую глушь забрался! Болото вокруг, а? Еле добрались. Ладно, народ у вас в деревне отзывчивый: подсказал, где тебя найти, проводил до места.
Участковый нахмурил густые, похожие на щетину брови, и оглядел прибывшую компанию. Сразу заприметил побитую физиономию председателя и отсутствие районных работников МВД. А для Петра Алексеевича непосредственное начальство относилось именно к этим силовым структурам, и потому…
– Документы, пожалуйста, – хриплым голосом выдавил капитан, понимая, на какую скользкую дорожку он сейчас ступил.
Бабец, что называется, опешил. Он не ожидал взбрыкиваний от деревенского милиционера.
– Какие документы? Ты что, Петр Алексеевич? Меня не узнаешь?
– Документы, пожалуйста, – повторил Гречкин. Голос его окреп, в нем слышался металл.
Лязгнули затворы автоматов – капитан моментально покрылся холодным потом, но продолжал гнуть свое:
– Документы, пожалуйста.
Бабец пожал плечами и небрежно достал из внутреннего кармана удостоверение личности, дав знак бойцам, что, мол, все нормально и горячиться не надо.
– А остальные товарищи?
– Мы работаем в одной команде. Вон господин Серж Юдин… сотрудник министерства. Мы, между прочим, выполняем ответственное государственное поручение. Вот соответствующая бумага. Серж, покажи нашу индульгенцию. Читайте, читайте, Петр Алексеевич. Вы, согласно этой бумаге, должны оказывать нам всемерное содействие.
– Ну да, ну да, – пробормотал участковый. Что и говорить – бумагу ему предъявили непростую. Всем бумагам бумага.
Петр Алексеевич побледнел, вытянулся в струну и молча отдал честь господину Юдину.
– Осмелюсь спросить, вы в каком звании?
Бабец снисходительно засмеялся.
– Да какое там звание! Мы же тут все свои.
Неожиданно в воздухе послышался шум летящего вертолета. Звук все нарастал, заинтересованные селяне запрокинули головы вверх.
– Кажется, ваши коллеги на подходе, – поспешил порадовать ответственных товарищей капитан Гречкин.
Бабец с Сержем переглянулись. В глазах обоих мелькнул животный страх.
Эти переглядки не укрылись от многоопытного участкового, да и председатель помаленьку приходил в себя: он стоял поджав губы и разминал свои пудовые кулаки.
Вертолет покружил, покружил, да и застыл над собравшейся внизу толпой.
– С вами разговаривает начальник Балагановского районного отделения милиции полковник Крепчук. Попрошу бросить оружие и всем оставаться на своих местах, – разнес усилитель скрипучий голос далеко по тайге.
Боец Юра в очередной раз лязгнул затвором автомата, горя желанием «шмальнуть» по вертолету.
Бабец вырвал из его рук оружие и бросил в кусты. Остальные бойцы последовали примеру начальника. Сержа трясло, как при тропической лихорадке. Бабец его успокоил.
– Не бойся. Бумага твоего дяди дорогого стоит. А с Крепчуком я вместе работаю, знаю этого жулика как облупленного. Хуже, если с ним ребята из ФСБ. Но ничего, когда они разберутся с нашими полномочиями, сами же на своем горбу ящики грузить будут. А кстати, где они?
Тут Андрей Иванович Водолеев почувствовал – пришел его золотой миг. Другого такого случая может и не быть.
– Да вон они! – указал он Бабцу с Юдиным в сторону болота. Те машинально повернулись в указанном направлении.
Председатель с шумом выдохнул и что было силы ударил кулаком по голове ненавистного Сержа. Удар получился столь мощным, что московский сотрудник министерства далеко улетел в гущу сосняка и остался там лежать без признаков жизни.
– Ну, ты и силен, председатель! – проговорил восхищенный Гречкин.
– Зачем же вы так, Андрей Иванович? – выразил недовольство Бабец, в то время как рядовые бойцы остались равнодушными к судьбе начальника. Впрочем, им было не до того. Сосунковцы как будто только и ждали нечто подобное, так сказать, сигнала к действию: они моментально окружили бойцов в камуфляже и, проявив чудеса оперативности и сноровки, опрокинули их на землю лицом вниз, лихо заломив руки. Правда, сопротивления никакого и не было. Лишь Юра пообещал Николаю Хромому в будущем кое-что оторвать. Но это можно отнести к разряду их личных интимных отношений.
– Слышь, Боря, – обратился председатель к Мухе, – будь добр, сбегай, погляди на того дядю в кустах: интересно бы узнать, голова на месте или отлетела? Мне показалось, что отлетела, как кочан капусты.
Муха быстро выполнил поручение Андрея Ивановича.
– На месте голова, только немного набок и глаза закрыты.
– Жаль, что на месте, – горестно вздохнул председатель, – а как хотелось ее оторвать.
Пока внизу стремительно развивались вышеописанные события, из тайги со стороны деревни появилась цепь вооруженных людей, судя по всему, принадлежащих к отряду специального назначения, а с вертолета спустили лестницу, по которой начал спускаться полковник милиции и с ним еще двое. Стальной блеск в мужественных глазах выдавал с головой сотрудников ФСБ. Надо признать: с момента задержания подозрительных летчиков прошло не так уж и много времени. Вот что значит оперативная работа!
Крепчук увидел замначальника главы района и первым делом направился к нему. Бабец принял вид озабоченного государственными проблемами человека, решив перехватить инициативу и прочно взять под контроль дальнейшие события.
– Привет, Крепчук, ты что это надумал в Сосунках облаву устраивать? Или учения какие проводишь?
Демонстративное «тыкание», по мысли Павла Сергеевича, должно было деморализовать начальника РОВД, сразу «поставить на место», показать, кто здесь начальник, и отбить желание задавать каверзные вопросы.
– Мы проводим операцию совместно с ФСБ, Семенов в курсе, а вы что тут делаете, Павел Сергеевич? Шеф сбился с ног, разыскивая своего заместителя. А он – вот он, в лесу клюкву собирает.
– Какую клюкву? – растерялся Бабец.
– Клюквенную, – язвительно ответил Крепчук и с неподдельной радостью на лице показал ордер на арест, выданный прокурором области.
Бабец побледнел и трясущейся рукой вытер холодный пот со лба.
– Нам еще нужен некто Юдин Сергей Романович.
– В чем нас обвиняют? – спросил Бабец, довольно быстро пришедший в себя.
– В хищении и контрабанде золота.
– Я буду отвечать только в присутствии адвоката, – потусторонним голосом героя штатовских триллеров промолвил Бабец.
Пока его обыскивали, спецназовцы принесли тело Сержа, являвшего собой ам***.
– Что это с ним? – спросил полковник балагановской милиции.
Председатель Сосунков неопределенно пожал плечами. Зато Муха не преминул встрять в разговор:
– Я так думаю, дяденька милиционер, с гражданином в галстуке солнечный удар приключился. У меня тоже был удар давеча, как раз на этом самом месте.
– Да заткнись ты… Муха! – не выдержал и гаркнул участковый.
– Пусть малец поговорит, – добродушно потрепал паренька по плечу Крепчук. – А ты, капитан, отправь людей в деревню. Нечего им здесь делать. Пусть идут по домам. Цирк отменяется.
– У Юдина в кармане важный документ, – неожиданно напористо заговорил Бабец. – Мы выполняем государственное задание. И вы ответите за срыв…
– Разберемся, – сказал Крепчук, наклоняясь к лежащему Сержу. – Это, что ли, ваша ценная бумага? Сергей Александрович, не желаете глянуть?
Один из сопровождавших полковника, тот, что повыше ростом, взял сложенный вдвое лист бумаги.
– Ого, подпись самого… – сотрудник ФСБ озадаченно почесал затылок.
Губы Бабца расплылись в презрительной улыбке.
– Не завидую я прокурору области, а также вам и вашему начальству. Вот вы лично кто? Можно узнать, с кем имею дело?
– Следователь ФСБ по особо важным делам, юрист второго класса Иванов Сергей Александрович. А следим мы за деятельностью вашей преступной организации давно. Золотишко-то вы сначала в Китай вывозили и далее по цепочке. Нам многое известно. Равно как и ваши покровители. В том числе за границей. Но ничего, не сможем большую рыбу зацепить – мелочью не побрезгуем. Время покажет, кто кому будет завидовать. Увести, арестованных!
На запястьях заместителя главы Балагановского района защелкнулись наручники.
– Надо прочесать лес в квадрате «А», пока побеседуем с местным руководством, – взял инициативу в свои руки полковник Крепчук. Сотрудничество с ФСБ было вынужденным, и он предпочел бы не упускать из своих рук вожжи управления операцией.
– Где самолет, председатель, ты, случаем, не в курсе? Не клюкву же, в самом деле, вы здесь собираете, а? Да еще в компании с мошенниками. Говори, Иваныч, не тяни. По твоей побитой роже вижу – ты в курсе, – обратился к Андрею Ивановичу начальник районной милиции.
– Ну, дык… не знаю… не видел никогда… – промямлил Водолеев и указал на Гречкина:
– Вот он знает.
Взоры присутствующих обратились на участкового, который невольно вытянулся в струну, как по команде «Смирно!».
– Докладываю, – неожиданно осипшим голосом – наверное, от волнения – выдавил из себя капитан. – Утоп самолет. Говорят, недра поглотили.
Подобное заявление вызвало соответствующую реакцию – все в недоумении открыли рты. Даже Серж пришел в себя. Пока он изображал из себя судака, вытащенного из глубины водоема, спецназовцы лихо подняли его на ноги, обыскали и надели стальные браслеты. Впрочем, Серж этого даже не заметил, настолько его ошарашили слова участкового.
– Ты, баклан, ты что там гонишь? – перешел он на блатной жаргон, что, впрочем, ему было свойственно, несмотря на университетское, правда, неоконченное образование.– Где золото?! – заорал он.
– Потише, гражданин Юдин, потише, – сказал следователь Иванов. – К вам у меня много вопросов. Так что поберегите силы.
– А ты кто?
Иванов засветил удостоверение и сообщил, в качестве кого сейчас следует рассматривать гражданина Юдина.
– Арестован? Я? – растерялся Серж. – Да вы с ума сошли! Лучше послушайте, что этот мудак капитан говорит про самолет. Как мог он утонуть?! Где?
Полученный удар по голове весьма плачевно сказался на умственных способностях гражданина Юдина, он закладывал себя со скоростью звука, не в силах адекватно оценить ситуацию. Он не замечал ничего: ни съемки на видеокамеру, ни присутствия полковника милиции. Даже наручники не привлекли его внимания. Золото! Где золото? – вот единственный вопрос, который волновал Юдина в тот момент.
А капитан Гречкин стушевался. От него ждали вразумительного ответа, а он его не знал. Хотел было пересказать «былинное» повествование деда Ивана, да вдруг понял – примут за сумасшедшего. Потому замолчал, потупив взор.
– Она! Вот она все знает! – пронзительно закричал Серж, тыча пальцем в лицо Бориной матери. Та как услышала визг ненавистного ей человека, так сразу и бухнулась на колени.
– Я! Я виновата! Меня судите! Меня сажайте! Не боюсь тюрьмы, все беру на себя!
Тут все почувствовали себя на грани помешательства. Даже полковник Крепчук на пару секунд потерял присущую ему выдержку.
– Это она о чем? – спросил у Гречкина следователь Иванов.
Гречкин попытался объяснить происходящие с женщиной метаморфозы, но вновь понял, что получается ерунда, и махнул рукой.
– Болеет она. У нее мужик драчливый. Как увидела бойцов с автоматами, так и орет не знаю чего.
Крепчук и эфэсбэшники многозначительно кивнули головами – ответ их удовлетворил. Они приказали своим людям позаботиться о Варваре и угостить ее от души корвалолом.
Затем их взоры обратились к Юдину. Но тот уже начал соображать, что к чему, и разразился ругательствами и угрозами.
– Увести его! – коротко скомандовал Крепчук.
– Андрей Иванович, Петр Алексеевич, – обратился затем полковник к сосунковцам с отеческой теплотой в голосе. – И все-таки, вы знаете что-нибудь про самолет, потерпевший аварию где-то здесь, в районе Кислицы?
– Да нет тут никакого самолета! – раздался чуть хрипловатый от волнения юношеский голос. – Нет и никогда не было!..
17
В нашем противоречивом мире есть место всему. Даже чудесам. А все чудесное в Сосунках всегда было связано с личностью бабки Матрены и ее черной козы Зинки.
Матрена посидела у соседей Гречкина, посудачила со стариками (молодежь-то, как известно, в это время бродила в окрестностях Кислицы) о превратностях жизни, попила всласть чайку с вареньем да отправилась на поиски любимой козы.
Поиски успехом не увенчались. Да то не удивительно: меченая животина тем временем развлекалась созерцанием людских страстей на болоте.
Задыхаясь и прихрамывая, Матрена вышла на окраину села и присела отдохнуть на старую покрышку от «КАМАЗа», недалеко от плетня, опоясывающего участок земли с посаженным картофелем. Сама изгородь с внешней стороны густо заросла крапивой и пустырником; вокруг царила непривычная тишина: ни мычания коров, ни лая собак, ни голосов людей – лишь густое жужжание шмеля развлекало утомленную бабушку.
«Это чья картошка така уродилась? Ишь, кусты пышныя… Дружкиных, чать. Точно, ихняя», – размышляла Матрена, оглядывая хозяйским взглядом участок. Затем ее взгляд скользнул по зарослям травы.
«Пустырнику, что ли, нарвать. На ночь заварю, а то плохо сплю», – подумав так, старушка с кряхтением поднялась и, выбрав кусты поядреней, стала обрывать листья и цветы, не обращая внимание на колючки. Крестьянские руки колючками не испугать.
Неожиданно мир преобразился. Он перестал напоминать заброшенные ранчо после набега команчей и наполнился родными звуками, которые с детства привычны каждому сельскому жителю. Матрена прищурила подслеповатые глазки и осмотрела темную полоску леса, подступающую к деревне.
– Ишь ты, нагулялись, бездельники. Из леса возвращаются. Ой! И коровы с ними, и собаки. Крестный ход – только вот попа не хватает! – прокомментировала вслух старушка увиденное. – По всему видать – порожние идут. Нету в тайге золота. Али не нашли.
Матрена так увлеклась разворачивающейся перед ее взором панорамой, что не заметила, как к ней сзади подкралась проказница-коза Зинка. Недолго выцеливала коварная скотина. Отступив на несколько шагов, она метнулась и поддела рогами широкое и мягкое заднее место своей хозяйки. Матрена вскрикнула, нелепо взмахнула руками и рухнула в гущу крапивы.
– Это кто ж меня так приласкал? – прошептала старушка, выплевывая набившиеся в рот траву и листья.
Где-то над головой раздалось знакомое меканье.
– Фу ты, Зинка! Вот ведь зараза кака! Ну, я тебе устрою!..
Матрена хотела выдать весь набор далеко не лестных эпитетов в адрес козы. Но тут взгляд старушки остановился на слитке золота, лежащем в траве прямо перед ее носом.
– Ух ты! – только и смогла она произнести.
«Это что ж получается? – прикинула она. – Один слиток Боря Елкин председателю отдал, другие должны быть в лесу, в самолете, а этот откуда? Загадка! Может, какой приказ в Москве выпустили... Ну, чтобы народу жисть облегчить. Мол, запустить по Рассее-матушке самолеты, начиненные золотом, что у народа наворовали. И пусть летают энти самолеты над селами, городами и сбрасывают слитки золотые.
– Ме-е! – подала голос Зинка.
Матрена сигнал поняла, прекратила мыслительный процесс и, схватив слиток, попробовала быстро подняться, но задохнулась, ноги ослабели, и она вновь плюхнулась в траву, припечатав спиной плетень.
«Мужики идут, – размышляла она, поглядывая на дорогу. – Коза у меня молодец – вовремя предупредила. Только что мне теперя с золотом делать?»
Попробовала Матрена схоронить слиток в бюстгальтере (а где ж еще?) – ничего из того не вышло. Хотя груди у нее, как астраханские арбузы, – все равно попытки успехом не увенчались. Выпирает драгоценная железяка из-под платья. А мужики все ближе… Во главе их седой мудрец дед Иван идет.
«Тот еще хмырь», – с неприязнью подумала о деде Иване Матрена. Когда-то, при царе Горохе, они, было дело, дружили, да те стародавние времена давно плесенью покрылись…
Ничего не оставалось чудом разбогатевшей бабусе, как спрятать находку под подолом платья.
– Здорово, Матрена! – огласил окрестность своим хриплым голосом дед Иван.
Та вздрогнула и скороговоркой ответила:
– Здравствуй, Ваня. Здорово живете, робята, бог вам в помощь.
– Ты что у плетня сидишь в крапиве? Плохо тебе стало? А, бабушка? – послышалось со всех сторон.
– Кому плохо? Мне? – лепетала в ответ Матрена, обмахиваясь, как веером, сорванным листом лопуха. – Мне хорошо. Сижу отдыхаю. А вы, робята, идите себе, идите.
– Помогите старой женчине от матушки-земли оторваться, на ноги стать, – кинул клич мужикам дед Иван (забавно у него получалось: «женчина», но еще забавней в его исполнении звучало слово «мушшина»).
– Не надо, – взвизгнула по-поросячьи «старая женчина», но ее никто и слушать не стал.
– Раз-два – взяли! – крепкие руки сосунковцев подхватили Матрену и прочно установили в вертикальном положении, да еще и клюшку в руку дали.
– Больше не падайте, бабушка, в вашем возрасте надо быть осторожной.
Но тут подслеповатый, а когда надо – шибко зрячий дед Иван усмотрел на земле слиток, выпавший из подола Матрены.
– Вот так да! Едрит твою налево! Матрена-то наша, на манер курочки рябы, золотыми яичками несется!
– Это не ваше, это мое, – засуетилась старушка; да разве в ее силах успеть за молодыми.
– Смотри, мужики, золото! Самое настоящее! – восторженно воскликнул молодой тракторист Игорек, который оказался самым шустрым из компании и первым успел поднять слиток с земли. – Неужели то самое, из самолета?
– Мое это, мое! – не унималась старая Матрена.
– Ме-е! – вторила ей коза.
– Молчи, баба! – осадил подругу молодости дед Иван. – Дай мужам слово молвить.
– Мое золото, мое! – продолжала верещать Матрена.
– Да замолчи ты! – еще раз прикрикнул на нее Иван, гневно сверкнув глазами из-под густых седых бровей.
– Правильно говорит Иван, – поддержали старика товарищи. – В лесу спецназ золото разыскивает, а оно, оказывается, у Матрены под подолом спрятано!
Раздался дружный хохот. Каждый выделывался как мог, насколько фантазии хватало.
– Если бабку хорошенько потрясти – слитки из нее полетят, как котяхи из козы!
– Хитра Матрена, знает, где что хранить. Там у нее, наверное, много всякого добра припрятано!
– В прошлом году бензопилу у председателя украли. Гречкин всю деревню на уши поставил, а залезть к Матрене ее бабье хозяйство проверить не догадался!
– Охальники! – возмутилась обиженная старушка. – Сраму не имеете!
– Чего нет, того нет, бабуся, – подтвердили мужики, заливаясь пуще прежнего.
Веселью положил конец мудрый дед Иван.
– Ржете, жеребцы, небось на другом конце деревни слыхать. Того и гляди, поселковые сюда сбегутся. И тогда что ж…
Мужики разом примолкли.
– А ведь дед дело говорит, – поддержал старика тракторист Игорек.
Все посмотрели на слиток, который тот держал в руках.
– Как делить-то будем? – сразу же возник конкретный вопрос, отражающий самую суть проблемы.
– Неча тут делить. Мое золото! – опять встряла в разговор неугомонная Матрена.
– Цыц, кому говорю! – уже не на шутку рассердился дед Иван, – Будешь шуметь – в милицию сдадим. Там быстро расскажешь, где золото взяла.
– Я нашла его!
– Раз нашла, значит, оно общее, – подвел итог разговору мудрый дед.
– Так, сколько нас человек? – спросил Игорек и сам начал считать. – Я, Иван – это двое, Матрена, Шурик, Алексей, еще один Алексей. Всего шестеро.
– Прибавь еще пятерых, – в сердцах рубанул по воздуху старик. – Вон председателева краля с компанией. Принесла ее нелегкая! А все ты, дура древняя!
Дед Иван замахнулся на Матрену. Та испугалась, сделала несколько шагов назад и, споткнувшись, опять села в самую гущу крапивы.
– Вы что бабушку обижаете? – заставил поежиться и виновато втянуть головы в плечи властный голос. Эти слова были произнесены вызывающим тоном уверенной в себе женщины. Мужики опасливо поежились.
– Не успели, – буркнул дед Иван.
Тракторист Игорек мгновенно спрятал слиток за спину.
18
Заявление Мухи можно было без натяжки назвать сенсационным. Даже председатель с участковым на миг потеряли дар речи.
– Что ты такое говоришь, сынок? – ласково спросил Крепчук. Он уже сообразил, что паренек, вероятно, с приветом – уж больно простой внешностью обладал Елкин Боря. Для детских сказок еще ничего, сойдет, но век высоких технологий предъявляет иные требования.
Муха набрал в легкие побольше воздуха и задержал дыхание. Тот доктор из города говорил, что это простое упражнение помогает успокоиться. Только как долго не дышать, доктор не уточнил, и потому Муха решил терпеть сколько сможет.
– Что надулся, сынок? – продолжал допытываться Крепчук. – Обиделся вдруг на кого? Или боишься? Так бояться некого, всех, кого надо, мы уже арестовали.
Муха согласно кивнул головой, но продолжал молчать. Его лицо постепенно наливалось кровью. Полковник милиции даже начал опасаться за жизнь парнишки. Он растерянно поглядел на председателя, мол, что это за фокусы? Андрей Иванович кивнул участковому, как бы говоря: действуй! Гречкин подошел к Мухе со спины и резко, но несильно ткнул тому пальцами в бок. Муха с шумом выдохнул и сел на землю: видно, закружилась голова.
– Ты что дуришь? – скрипя зубами от злости, проговорил капитан. Ему, говоря откровенно, эта история с золотом уже порядком надоела, и он мечтал о ее скорейшем завершении.
– Фу-у-у! Чуть не задохнулся. Я не дурю, гражданин капитан, я это… доктор велел.
Крепчук, услышав обращение «гражданин», не на шутку напрягся, да и ребята из ФСБ проявили интерес.
– В чем дело? Почему «гражданин»?
– Да это так шутим мы, товарищ полковник, между собой, – постарался смазать щекотливый момент капитан.
– Странные вы, однако шутки, практикуете у себя в Сосунках.
Участковый виновато улыбнулся.
Дальнейшие попытки прояснить ситуацию только еще больше ее запутали. Получалось, что Елкин Боря никакого самолета в тайге не видел, о ящиках с золотом ничего не знал; за слиток же выдавал деревянный брусок, выкрашенный краской, – хотел разыграть деревенских жителей.
Крепчук растерялся окончательно.
– Я что-то, сынок, не пойму. А где же самолет?
– Так я и говорю, гражданин полковник, не было никакого самолета.
– А золото?
– И золота не было. Шутил я, девчонок разыгрывал.
– А почему все жители деревни в рабочее время оказались в лесу?
– Не знаю. Вы лучше председателя спросите. Может, он им какое поручение давал?
Водолеев от подобной наглости аж поперхнулся. Оно действительно возмутительно, когда какой-то сопляк начинает тебя подставлять без зазрения совести.
– Председатель, говоришь? – Крепчук обратил свой суровый взор на Водолеева
– Знать ничего не знаю, господин полковник, – залебезил тот, включая дурачка. – Народ совсем от рук отбился. А все демократия! Как хорошо-то раньше было…
– Про демократию потом, – отмахнулся Крепчук, хотя «господин» в устах председателя прозвучал к месту. Эдак солидно… Но расслабляться времени не было. Взяв инициативу в свои руки, начальник райотдела милиции не собирался отдавать ее цепким ребятам из ФСБ.
Впрочем, те не дремали.
– Участковый вроде говорил, что золото «утопло», что ли? – вспомнил следователь Иванов.
Все посмотрели на Петра Алексеевича.
Ох, как неловко почувствовал себя капитан, находясь на перекрестке внимательных глаз.
– Ну, это только так говорится – «утопло»… В смысле, его совсем не было. А народ, он ведь как ребенок малый. Прошел слух, что самолет с золотом в лесу упал – люди и рванули его искать.
Гречкин врал. И врал сознательно. Но двигало им в тот момент желание увести от деревни беду поскорее.
«Нет и не было самолета – это Елкин правильно говорит. Пусть начальство уматывает поближе к своим кабинетам, нечего нас тревожить. А самолет? «Его недра поглотили», как сказал дед Иван. Стало быть, и не было ничего…»
– Допустим, прошел в деревне слух о падении самолета, – продолжал допытываться Иванов. – Но ведь кто-то этот слух распустил. Верно?
– Верно, – подтвердил Гречкин.
Председатель же предпочитал пока отмалчиваться.
«Как я правильно поступил, что у пацана объяснительную взял. Сейчас это мой козырь», – подумал он. А следователь Иванов продолжал развивать свою мысль:
– А раз верно, то возникает вопрос: кто тот человек? Подобные слухи просто так не распускаются.
Тут Муха собрался с духом и во всеуслышание сделал заявление:
– Я слухи распустил. Вернее, один слух. Про самолет с золотом. Недавно в район ездил, у друзей сеструхи двоюродной боевик классный смотрели. Ну, не у друзей, а по телевизору что-то такое показывали. Короче, не помню я.
– Ты ближе к делу, сынок, – вновь встрял Крепчук.
– Я ближе… Там показывали, как самолет в лес падает, а в нем золото перевозили. Мне идея понравилась, я брусок выстрогал и покрасил. И про самолет придумал. Вы уж, дяденьки, извините, я не думал, что столько шума будет. Я пошутить хотел.
И Муха вдруг разревелся: лицо паренька вмиг покрылось грязными разводами от слез и соплей, которые он старательно размазывал по щекам.
– Вот ведь оказия какая, – в растерянности проговорил полковник милиции, подавая Мухе носовой платок.
– А в чем проблема, Александр Васильевич? – подал голос Водолеев. Он уже понял игру, затеянную Борей Елкиным и капитаном Гречкиным. «Правильно ребята поступают, – подумал он. – Нужно как можно скорее увести «золотоискателей» в погонах подальше от деревни».
– Проблема, Андрей Иванович, вот в чем, – тем временем отвечал на вопрос Крепчук. – Самолет с золотом – это не выдумка деревенского парнишки, а самый натуральный факт. Который и был подтвержден летчиками потерпевшего аварию самолета.
Участковый и председатель от удивления зацокали:
– Надо же, какое удивительное совпадение. Не иначе, наш Боря Елкин – экстрасенс. У него дар предвидения, не иначе. Надо же…
– Подозрительный дар, я бы сказал, – скривил губы следователь Иванов. Он явно не верил байкам про деревянную чурку.
Слезы, еще минуту назад обильно орошавшие лицо Мухи, мгновенно высохли.
– Дяденька, вы думаете, я вру? – возмутился он.
– Я тебе не дяденька.
– Гражданин следователь… э-э… категории, что ли, какой?
– Ближе к делу!
– У меня доказательства есть! – выпалил Муха, окончательно запутавшись в соответствующих моменту формах обращения к должностному лицу.
– Доказательства? Любопытно, – скептически ухмыльнулся следователь Иванов. И это объяснимо, не обязан он был верить подозрительному деревенскому пацану.
– Правду Боря Елкин говорит, – вмешался в разговор капитан милиции Гречкин. – Мы даже взяли с парнишки объяснительную.
– Зачем?
– Народ баламутил своими дурацкими шутками. Вот малость и приструнили.
– А какие у тебя доказательства? – обратился Иванов к Мухе.
– Участковый же сказал: объяснительную взяли, чурку отобрали.
– Верно, – подтвердил капитан милиции, – так все и было. Написал, изъяли, и в сейф положили.
– Где же сейчас находятся ваши «доказательства»? – уже раздраженно спросил следователь.
– Ты на наших ребят больно не напирай, – подал голос недовольный Крепчук (инициативные фээсбэшники уже начинали его раздражать). – Им нет резона вводить нас в заблуждение.
– Точно, резона нет, – решил сказать свое веское слово председатель. Он, правда, не очень понимал, о какой лежащей в сейфе «золотой чурке» идет речь, но верил своей интуиции, а еще больше – здравому смыслу. «Видно, произошли события, о которых я ничего не знаю», – догадался он.
А Гречкин продолжал спокойно отвечать на вопросы.
– Где наши доказательства? В сейфе, где ж еще? Давайте пройдем, посмотрим. Сами поймете, что к чему.
Крепчук предложение подчиненного поддержал. Дело запутывалось, и требовалась некая точка отсчета, которая позволила бы в дальнейшем выстроить логическую цепочку, ведущую к цели. А целью, как известно, являлся самолет с золотом.