1991-2007
В глубине одной высотки
ходят лифты кадыком.
Поэтажно возят глоткой
и чужих, и с кем знаком.
В эту осень дом простужен.
По ночам – горячий бред.
Шлют снаружи сырость лужи
закалять иммунитет.
Дом приличный, дом столичный –
без наколок на стенАх.
Стражи створок так привычно
посылают левых нах.
Если б знала ты, охрана,
что опасны не бомжи,
что не тех овчаркой травишь…
Впрочем, служишь? – так лижи.
Крепко сжатый рот подъезда
и надменен, и брезглив.
Жмется в стенку серым тестом
мышь-прохожий. Он пуглив.
Обреченно дом глотает
отмороженных людей.
И в сетчатке окон тает
сноп соломенных лучей.
200…
Грянет кашель Марсельезой
как в семнадцатом году.
Из подъездов вновь полезут
жаться в стены. Их найдут.