День выдался поганый. Да разве у нас бывают хорошие дни в
конце октября? Холодина собачий. Ветер промозглый. Дождь,
такой мерзкий, мелкий, как иголки острый, налетел ни с того
ни с сего после обеда и зарядил до самого вечера. Как тут
бутылки собирать? Кто же по такой погоде пиво пить будет на
улице?
   А ведь я как с утра выполз из теплотрассы на сбор
стеклотары, так к вечеру и на опохмелку-то толком не нашел
ничего. Без малого на десятку насобирал. Даром что вымок
весь, точно пес бродячий, и в грязи перемазался.
   Не знаю, от чего меня больше колотило: от холода или от
"непоправленного здоровья". Ребята вон, кто может, давно уже
научились одеколоном эти проблемы решать. А мой некогда
избалованный коньяком организм все как-то не принимал
суровый российский парфюм. Что и говорить, БИЧ называется
моя теперешняя профессия: Бывший Интеллигентный Человек.
Родимые пятна высшего образования сильно мешают в
деклассированном состоянии...
   Слава Богу, встретил у "стекляшки" Кузю. Он тоже негусто
насшибал милостыни у прохожих - мало их как-то по такому
дождю шастает. Но на двоих у нас еще было терпимо. Решили
скинуться, на паленку наскребли. Затарились у старух на
базарчике и было уже начали решать, где накатить с трудов
праведных, как нас окликнул Кощей.
   - Кузя, Уфа, а вы какого хрена тут, цуцыки, задницы
мочите? - заорал он нам от сигаретного ларька.
   Кощей был поддатым, веселым, и, судя по интонации,
добрым. Это мы сразу с Кузей смекнули. А добрым Кощей мог
быть только тогда, когда у него на бухло бабки водились. Нас
с Кузей долго уговаривать не надо было: компанию с денежными
людьми мы любили. Поэтому сразу полезли к Кощею чуть ли не с
поцелуями.
   В общем, сели мы этому ханурику на хвост. Да он и сам был
рад с нами повстречаться: не виделись, считай, с августа.
Где-то пропадал, зараза, все это время. Вон отъелся, шнурок,
отмылся, прикинулся нормально, даже бритый вроде. Сигареты с
фильтром покупает, колбасу опять же. Хвост нам с Кузей в
конце поганого дня обломился шикарный.
   Короче, позвал он нас с Кузей вроде как на новоселье.
Взяли водки путевой и на тачке (Во класс!) поехали на новую
хату Кощея. Правда, водилу долго уламывать пришлось, чтобы
пустил нас грязьненьких в салон, но раз Кащей шиковал, то
отмаксал он там водиле порядочно капусты, и мы как путевые
на машине прямо к дому покатили.
   Кощей бомжевал раньше с нами. А тут чего-то пропал вдруг.
Ну пропал и пропал, наше какое дело. И вот - на тебе,
объявился. Крутой весь из себя. По дороге в машине нам
хвалился:
   - Я, мужики, фартовым родился. Сестренка у меня копыта
отбросила, царствие ей небесное. А у нее, кроме меня,
наследников нет. Вот двухкомнатная ее в центре мне и
досталась. Тут барыги одни быстро подвернулись, наследство
на меня скоро провернули. Пришлось им, правда, квартиру
продать. Ну так они мне за это малосемейку присмотрели. На
выселках, правда. Так зато своя хаза. Хошь баб туда толпами
води, хошь с корефанами гужуйся. А чо, были б бабки! А жизнь
- штука веселая!
   Пить начали прямо в тачке из горла. У Кощея дома еще и
колбасой подкрепились. И потекла у нас беседа на разные
разговоры. В основном, Кощей рассказывал. Ну а нам-то с
Кузей чего, наливай да пей. Кащей банковал, ему и ботать, мы
только поддакивали.
   Халупа у Кощея была так себе. Видал я раньше и лучше.
Комнатка в тринадцать квадратов типа спальни с раскладушкой
и каким-то ветхим комодом. Кухонька - чтобы только
повеситься место было. Стол там у него стоял и три ящика
пивных пустых вместо стульев. А из всей бытовой техики -
однокомфорочная электроплитка, совсем убитая. Ну и санузел,
опять же малогабаритный, без ванны, зато с унитазом. Да и на
хрена Кощею ванна?
   Кощей обосновался здесь три недели назад. И все три
недели пил до посинения с кем - сам черт не разберет. Ну а
вчера всех повыгонял: шлюх, ублюдков разных, - шваль,
короче, местную. И решил в одного жить. А тут его тоска
взяла по старым нашим местам, захотел съездить, свои точки
посмотреть, под кого перешли рыбные места. Ну и напоролся на
нас с Кузей. Обрадовался, конечно, давно не виделись. Вот
позвал, типа.
   Ну, слово за слово, кончилась у нас припасенная водка. А
нашу с Кузей паленку хозяину в падлу было пить. Он
раскочегарился уже так, что будь у него опыта "крутой жизни"
побольше, "Шампанского!" или "К цыганам!" бы заорал. Но
Кощей, в отличие от меня, и до падения был былом, так что
вместо красивого жеста, у него вышло одно жлобство. Он
предложил мне, как самому молодому, сгонять за водкой. Ну я
ж теперь не гордый, сгонять, так сгонять. Тем более, что
Кузю уже развезло прилично, такого за водкой не пошлешь, а
Кощею, как башляющему, самому было идти стремно.
   И тут он на мою ли, на свою ли беду повел меня в комнатку
и из-за комода вытащил пакет с деньгами, откуда достал пару
сотенных на водку...
   Пока я шел в круглосуточный магазинчик, путь к которому
объяснил мне Кощей, в голове моей созрел план убийства.
   Черт его дернул, Кощея этого гребаного, мне деньги
показать. Но вид этого пакета, откуда вот так запросто
достаются купюры, перевернул меня наизнанку.
   - Хапнуть все и концы в воду! - Вот первое, о чем я
подумал, увидев этот пакет.
   - Ну правильно, - уговаривал я себя уже на улице, - ему,
собаке, эти бабки только на водку тратить. Ведь на большее
же фантазии не хватит. А у меня возможность может появиться
новую жизнь начать. Ведь не конченный же я. Ведь могу же
остановиться, вылечиться. Квартиру, небось, еще хватить
купить. Или комнату, на худой конец, снять на первых порах.
Оденусь, помоюсь, причешусь. На работу устроюсь. Человеком
снова стану. Я же журналистом, мать твою, классным был!
Может, примут меня обратно. Только с силами собраться надо.
А ведь смогу же!
   Такая тоска меня пробрала по приличной житухе, что аж
реветь захотелось, выть на луну, царапаться в эту жизнь
человеческую из последних сил. И вгрызаться за нее в чье бы
то ни было горло.
   - За это даже человека бы порешил, - признался я сам
себе. И ведь всего-то надо было грохнуть Кощея. Ну кто он
такой, за что ему счастье привалило в виде умершей сестры?
Почему одним - все, а мне - ни фига?
   А шанс-то есть. Есть выход. Убить Кощея и списать все на
Кузю. Чего уж проще? Банальная бытовуха - убийство на
бытовой почве. Ну посидели мужики за выпивкой, ну не
поделили чего-то по белой горячке. Один взял нож и пырнул
другого. На утро очнулся - труп. Сам же на себя и донес. Или
сбежал, а потом его быстро поймали. Я же писал на
криминальные темы раньше. Мне опера рассказывали все эти
страшилки. Стандартный сюжет.
   Кузя всегда алкогольный удар держал плохо. Вон он уже
почти спит, сейчас догонимся, он мордой в салат упадет и ну
храпеть. Кощей тоже поддал крепко. Посижу с ним малость
после того, как Кузя отключится, выжду момент и зарежу
кухонным ножом. Нож оботру, вставлю его спящему Кузе в руку,
для приличия измажу еще мужика кровищей кощеевой, сам
помоюсь и спать в комнату уйду. А перед тем, как уснуть,
бабки кощеевы на лестничной площадке, например, в
эклетрощитке припрячу. Или на улице где-нибудь в соседних
гаражах. Утром проснусь, разбужу Кузю и спрошу, зачем он
Кощея порезал? Ну и ментов вызову. А у ментов с нашим
братом-бомжом на бытовухах какой расклад? У кого нож - того
и трупы. Вот будут они канитель разводить. И так все ясно.
Да и Кузя не вспомнит, что ночью было. У него пропитую башку
от водки напрочь сносит, ничего на утро не помнит...

       * * *

   - Ну что, Кузнецов, - этот опер был добрым-добрым, весело
скалился на сидевшего напротив его бомжа и даже угостил
сигареткой, - так говоришь, не помнишь, как и за что
приятеля своего Кащенко завалил?
   - Не помню, гражданин капитан, - виновато ныл в ответ
Кузя, потирая отбитый другим, злым, опером, бок. - Ну
честно, блин, начальник, не помню. У меня крыша с водяры
съезжает капитально. Не поделили, наверное, что-то. Хотя зла
я на Кощея не держу. Впишите в протокол, не со зла я, а от
потери памяти.
   - Это вы все, козлы, не со зла, - сочувственно кивнул
улыбчивый капитан. - Ну а второго-то за что, - опер заглянул
в бумаги, - Уфимцева?
   - Уфу-у за что? - Протянул Кузя. - Так с перепугу же,
гражданин капитан. С перепугу, ага. Проснулся я, значит, как
всегда, в шесть. У меня такая привычка в организме. Я раньше
шоферил на автобусе по городу. Двацать три года, ага. Вот и
выработалось: рано вставать. Хоть какой на вечер пьяный, а
просыпаюсь в шесть, хоть тресни. Ну, проснулся, за столом
лежу. Напротив - Кощей весь в кровище. Мать твою, думаю. А у
самого в руках нож, ну и кровь тоже на руках. Значит, за
что-то порезал я Кощея. Смотрю, где Уфа? А Уфы нет. Я его
зову, а он не идет, только храпит кто-то сильно в комнате.
Пошел туда. А Уфа там спит. Он же из интеллигентов, рано
никогда не проснется, вот и дрыхнет все время, царствие
небесное просыпает. Хотел я его разбудить. Да струхнул
малость. А ведь он свидетель же! Что тут делать? Смотрю, а
нож-то у меня в руке. И кровь опять же на непохмеленную
башку подействовала. Взял да и зарезал Уфу во сне. Ну,
хорошо, еще, что так, спящего, все не мучался, бедняга. Ты
это запиши, начальник, запиши, не со зла это я. Испугался
ведь...