Как-то весной ехала в трамвае. Напротив сидел папа с мальчиком лет трёх на коленях. Они мило беседовали. На руках мальчика были надеты перчатки с разноцветными пальчиками. Папа, взяв один пальчик, спрашивает:
- Какой это цвет?
- Зеёный.
- А этот?
- Касный.
Дошла очередь до мизинчика, который когда-то был белым. Но со временем и после пары стирок, от линьки пряжи других цветов, стал непонятно-серовато-жёлтовато-несвежего цвета.
Мне стало интересно, что ответит мальчик. Не мог же он назвать белым то, что белым не является. Маленький ещё.
Мальчик молчал.
Папа, второй раз:
- Ну? Какой цвет?
Мальчик молчит, думает. Папа:
- Ну?...Белый?
Мальчик, после паузы:
- Да, беый.
Я внутренне разочарованно выдохнула: ну вот, послушался папу. Сказал то, что от него ждут, что принято, а не то, что видит и чувствует.
Но мальчик, немного подумав, произнёс:
- Неть, не беый.
- А какой?
- Мукушный.