Бывает, мне утрами не паяется,
И так же глухо не куётся днём:
То внешний мир на мне не отражается,
И я – таким же образом – на нём.
Для вида всё идёт, как полагается –
Но то и дело рвётся, словно нить,
А если в полдень тяжело строгается,
То лёгкости уже не подманить.
При этом даже не переживается,
Что пашешь, как ишак, а толку – во!
(О, читатель! Изобрази, пожалуйста, маховый жест одной рукой
по локтю другой, или сложи три пальца известным образом…)
А что всегда успешно забивается –
Так забивать не труд, а баловство!
День не цветной, а словно сплошь закапанный,
Как старые малярные штаны,
А вечером грешится по накатанной,
Без проблесков азартной новизны.
Какая блажь сегодня доминирует,
Внушая, что природа не мудра,
Что даже кот мурлыча диссонирует
Со внешней мутью – рокотом нутра?
Когда тягучий день идёт не благостно,
Я проживу его, как отсеку –
Обидно то, что мне почти не тягостно:
Не больше, чем серпом по колоску.
А завтра мне попрёт до невозможности:
Тенденцию сломав, по чертежу
Скую мажорный день особой сложности,
И вечером за это залужу!
(О, читатель! Изобрази змееобразный жест правой рукой,
щёлкнув пальцами по кадыку. И хитро улыбнись…)