ЖИТЕЙСКИЕ ИСТОРИИ
Не раз читала в газетах письма-исповеди девушек, которых судьба обделила внешностью, и письма − утешения этим девушкам – о красоте внутренней, душевности…
Неожиданно подумала: а ведь и у меня есть чем поделиться по этому поводу. Может быть, тема моего рассказа не несет в себе большого открытия, но тот штрих, положенный на огромную картину жизни, отражается и сегодня.
Мою бабушку можно без преувеличения назвать героиней. Она имеет троих детей, семерых внуков и пока десять правнуков. Бабушка разменяла девятый десяток, однако у нее хватает чувств переживать не только за многочисленную родню, но и за судьбу героинь телесериалов.
Бабушка тоже из большой семьи. Я, к сожалению, знаю только двух ее сестер и брата, у которых в свою очередь немалый род. Сколько нас рассеяно по свету!
А основательницей рода стала наша прабабушка, которой я никогда не видела и даже имени ее у бабушки не спрашивала. (Не одно десятилетие минуло ведь! Я и сама по возрасту могу уже быть бабушкой).
Лишь одна история известна мне о моей далекой родственнице. Рассказывала бабушка, что мать ее была необычайно чистоплотна. «Бедно жили, а занавесочки нехитрые, накидушки, пол некрашеный – всегда сияли чистотой. Но было у моей мамы (прабабушки то есть) пятно родимое, уродливое, на пол-лица. Где уж тут о замужестве мечтать, да еще и бедность…»
Но случилось однажды прабабушке и двум ее подругам переходить через какой-то ручеек или лужицу. Подняли девушки, чтоб не замочить, подолы, перешли препятствие, и стал бы этот день одним из сотен обычных, прожитых бабушкиной мамой, если бы не наблюдал за происходящим молодой богатый холостяк. И увидел он застиранные кружева нижних юбок прабабушкиных подруг и белоснежной чистоты нижнюю юбку нашей прабабушки. Это-то, оказывается, и привлекло его. Не юный румянец девушек, а аккуратность одной из них. Пятна же родимого, уродливого на лице ее он не заметил, потому что вскоре женился на нашей прабабушке.
…Поздно осенью, во время отпуска, мы, по традиции, поехали к бабушке в гости. У нее поломана нога, она ходит с костылем. Живет бабушка в хатке под соломенной крышей, одной из немногих сохранившихся в их селе. Бабушка сама управляется по хозяйству, хоть и ноги у нее очень больные. Она топит в домишке печку, готовит кушать, и к ней сбегаются греться соседские кошки.
В селе вечером особая тишина. Мы очень любим с бабушкой сидеть допоздна, пить чай, разговаривать.
В этот приезд мне захотелось пересмотреть бабушкины фотографии. Эти маленькие любительские фотки, сколько простых событий они не дают забыть, сколько знакомых и незнакомых лиц! Кое-где приходится спрашивать: «А это кто? Валя? Та Валя, что потом вышла замуж за дядю Ивана? Она?!» Фотографии разных времен… И кожа человека к старости, и фотографии желтеют одинаково.
Вот на одной какие-то люди, среди них женщина… Что у нее на лице?
− Бабуленька, а кто это?
− Да это же мама моя (бабушка почти бесстрастна).
Я вглядываюсь в незнакомое лицо. В осанке, в посадке головы просматривается достоинство. На правой половине лица темное бугристое пятно. Оно могло оборвать сегодняшний вечер еще много лет назад. И сколько бы судеб не состоялось?!
Я откладываю фотографию. Пройдет время, и не станет нашей бабушки. Кто-то распорядится ее вещами, этими фотографиями. Старые, может, сожгут. А ниточка останется. И началась она от того белого рукодельного кружева, именно от него, а не с лица. Хотя важно ли это сегодня?