Дело было на первом курсе. Объявили у нас конкурс на лучший перевод, а в качестве призов – зачеты по языку. Правда, заманчиво?
Ну, конечно же, я пошел. И конечно, там было полно выпускников языковых школ, знавших язык гораздо лучше меня. Но…
В своих расчетах я все же был прав: в качестве текста был дан отрывок из Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Сюжет хорошо знакомый, и я, не долго думая, написал хорошее русское изложение по этому отрывку, время от времени сверяясь с опорными фразами в тексте.

Когда нас собрали для объявления результатов, я узнал много нового и интересного о художественном переводе. Вот, например, некоторые студенты, «не держась устава, аки слепой стены», создали по-настоящему удачный перевод, выдерживая не дословную букву, а стиль великого писателя, сумели передать мягкий юмор, который при дословном переводе у многих просто пропал.
«Репин, например! Вашу зачетку, пожалуйста. Отличное знание языка и умелый перевод! И это – на вечернем, товарищи…»

Надо ли говорить, что на английском я не появлялся до следующего года, где повторил тот же маневр с каким-то знакомым по русскому переводу текстом. И – с тем же успехом.

Вот потому я и не знаю английского. Все учились, а я прогуливал, пользуясь оценкой в зачетке. В анкетах, конечно, потом писал «английский со словарем», но со словарем я и с аварского переводил, и с немецкого, и с французского. А мой английский устный (проверено на выставках!) только итальянцы кое-как понимают. Потому что с ними на пальцах можно легче объясниться, чем в их версию «английского» въехать.