Я видел костяк тривиальной синицы
На дикой помойке, во рву,
И синее пламя текло из глазницы,
А жёлтое – тлело в клюву.

Поэту подумалось: прах - не конфета...
Душа превратилась в рагу!
Недёрганный рядышком пук первоцвета
Со стуком упал на ногу.

Я мог бы понять, будь она канарейка –
Не новость, как меж мебелей
Урчащий от низменной страсти котейка
Смакует певуньин филей.

Но здесь – не наперсница нег, иностранка
В краю безраздельно чужом…
Что ей поломало судьбу – лихоманка,
Мороз, или нехристь с ружом?

Бог весть… Только, смерть над природой не властна.
Природа глаголет: затми
Унылые будни, пусть даже безгласно
Покоясь в помойке костьми!

И люди, и прочие – все мы не боги!
Скончавшись, любой персонаж
Хоть кАкой, хоть мертвенным прахом – в итоге
Собой пополняет пейзаж.

Пусть жизнь коротка, но проходит не втУне,
А если длинна – не втунЕ!
Порукою этому – мощи летуньи:
Не свищут, но молвят оне!

Я грезил – а солнце стекало по веткам
На образы стеблей и тел,
Нарядный петух подбирался к наседкам,
И чижик в полынях кряхтел…